Главная » 2010»Февраль»1 » Три наиболее вероятных сценария катастрофы мегаполиса до или после 2012 года
11:40
Три наиболее вероятных сценария катастрофы мегаполиса до или после 2012 года
Существуют три наиболее вероятных сценария катастрофы мегаполиса: прорыв
гидротехнических сооружений, энергетическая катастрофа, эпидемия.
Неизбежные следствия – продовольственный кризис, локальные этнические
конфликты и затяжная социальная катастрофа. Это верно как для Штатов,
так и для нас. Воистину, нужна была катастрофа Нового Орлеана, чтобы
напомнить, что за последние полвека 70% российского населения
сконцентрировалось в городах-миллионниках, которые в любой момент готовы
стать лагерями смерти. Не забудем, что более половины российских
миллионников, включая Москву, расположены в зонах потенциального
затопления, и все 100 – в зоне отрицательных зимних температур,
гарантирующих необратимую катастрофу теплоснабжения через сутки после
прекращения подачи тепла. Не забудем, что во время голода и
разрухи прошлых войн нынешние миллионники были стотысячниками, а
нынешние мегаполисы – миллионниками. Так что разруха
Гражданской и ужасы ленинградской блокады- это только предупреждение.
Итак, катастрофы мегаполисов. Независимо от первичной причины –
аварии, диверсии, ракетно-бомбовых ударов или кризисов экономического
происхождения, главный поражающий фактор - техногенные
катастрофы и системный кризис инфраструктуры жизнеобеспечения.
«Системный» означает, что чем масштабнее катастрофа, тем сильнее
отдельные факторы катастрофы усиливают друг друга по «принципу домино»:
энергоколлапс парализует транспорт, связь и водоснабжение, паралич
транспорта мешает спасательным операциям и подвозу продовольствия и так
далее. Собственно, именно в резком взаимном усилении
поражающих факторов и заключается отличие «настоящей» катастрофы, когда
устойчивость теряет вся система и начинается ее обвальное
саморазрушение, от локальных кризисов и аварий, которые ограничиваются
отдельными подсистемами. Очевидно, что после Нового Орлеана следует
ожидать резкого усиления западных исследований именно по моделированию и
системному анализу техногенных и социальных катастроф. И результаты
этих разработок нам, похоже, предстоит ощутить на своей шкуре: идея
необъявленных войн-катастроф не нова и продуктивна. Но не будем в
двух словах пересказывать теорию катастроф, общую теорию систем,
синергетику и теорию автоматического регулирования – понимающему
достаточно. Ограничимся интуитивной понятностью термина «катастрофа».
Итак, вернемся к Новому Орлеану. Первичная причина
затопления очевидна – не ураган, а прорыв напорного фронта защитной
дамбы. Судя по всему, дамба была насыпана еще до войны в ходе
рузвельтовской программы «общественных работ», когда была построена
базовая автодорожная сеть и множество гидротехнических сооружений. Так
что речь идет не о «стихии», а именно о техногенной катастрофе. Что
мы имеем в России? Гидротехнические сооружения, часть которых была
построена еще до революции, а основная масса - до 60-х годов, изрядно
состарились, а в последнее пятнадцать лет практически не
ремонтировалась. Индикатор состояния всей гидротехнической системы
европейской части России – нарастающее обмеление водного пути из Каспия
на Балтику (Единой глубоководной системы, ЕГС). Ограничение
осадки заставляет использовать суда с недогрузом, на Кочетовском
гидроузле каждое лето возникают скопления судов, для пропуска которых
через шлюзы не хватает воды. Реальное состояние напорного фронта,
держащего весь каскад волжских и прочих водохранилищ неизвестно – нет
денег, нет решений. Кто отвечает за состояние сотен километров
«напорного фронта»? Раньше этим занимался Минречфлот. При Ельцине статус
Речфлота понизили до департамента Минтранса. В ходе последней
«административной реформы» Речфлот еще раз опустили, переподчинив
морякам и выгнав из здания на Кузнецком мосту. И если последние годы
«зубры» Речфлота в ранге бывших министров и замов ( см. приложение –
ред.) хотя бы регулярно поднимали вопрос на коллегиях Минтранса, то
сегодня и поднимать его некому. Еще хуже то, что эти предупреждения
некому и слушать: после предсмертного слияния МПС с Минтрансом
все ключевые посты захвачены железнодорожниками. Какие дамбы? Грузить
нефть цистернами и – на экспорт, на экспорт! Так что в случае крупной
аварии гидротехнических сооружений рассчитывать нам не на кого и не на
что. Между тем, неприятное отличие волжской водички от мисисипской –
ее низкая температура, что резко осложняет положение тех, кому не
посчастливится утонуть сразу… Энергетическая катастрофа. В
Новом Орлеане она отошла на второй план, но для российских миллионников и
мегаполисов она может стать ведущим фактором поражения. Это
связано с завязкой на электросеть системы водоснабжения , которая в
«миллионниках» уже безальтернативна, большой долей электрифицированного
транспорта ( включая железные дороги, определяющие эвакуацию и подвоз
продовольствия) – у нас она гораздо выше, чем в США, а также жизненной
важностью централизованного теплоснабжения. В зависимости от
температуры, критический срок необратимого разрушения системы отопления,
составляет сутки и меньше. Летнее отключение в центральной России –
не более чем легкая задача для второгодников. С точки зрения
гражданской обороны, на сетевое энергоснабжение завязано слишком многое –
в частности, работа АЗС и вся связь – проводная и беспроводная. И хотя
проводные АТС в Москве все-таки работали от резервных источников ( на
сколько суток их хватит – по опыту Нового Орлеана, нужно не меньше двух
недель), сотовая связь и компьютерные сети рухнули в первые же минуты.
Между тем, именно сохранение связи – мощный фактор контроля
над ситуацией, позволяющей адресно «вызвонить» обстановку в любой точке
города, обеспечить адресное спасение, предотвратить панику, обеспечить
управляемость властей и коммунальных служб. С другой стороны,
обрушение телефонной связи – само по себе мощнейший психологический
фактор, провоцирующий как панику, так и массовый бандитизм – на
примере Орлеана это видно вживую. Если наш президент это понимает, то
пусть даст поручение супруге и начнет с «Мегафона». В конце концов,
затраты окупятся – кто откажется купить карточку сети, гарантирующей
связь при отключении энергии! Опасная особенность РАО «ЕС» -
уязвимость для диверсий, замаскированных под ошибки и сбои системы
диспетчерского управления. Факторы такой угрозы – как
политизированность высшего руководства РАО «ЕС», так и ряд особенностей
системы управления ( компьютеризация…) повышающие ее уязвимость. Судя по
всему, слухи о существовании в Штатах цифровой имитационной модели РАО
ЕС ( необходимой для моделирования катастроф) далеко не беспочвенны,
благо доступ к исходным данным для модели - беспрепятственный. Продовольственный
кризис – неизбежный фактор любой масштабной катастрофы, независимо,
началась ли она бомбежки, наводнения, энергоколлапса или дефолта. «Нужны
ли деньги на подводной лодке?» - один из любимых вопросов одного из
разработчиков советской системы управления страной для «особого периода»
( проще говоря, на случай мировой ядерной войны). И действительно, в
случае массовых бедствий деньги теряют свою ценность уже в
первые часы катастрофы: дальше требуется система нормативного
распределения продуктов питания и первой необходимости. И если в
глубинке можно хоть как-то спастись натуральным хозяйством, в городах
альтернативы распределительной системе нет и быть не может. В
период двух мировых войн распределительные ( карточные) системы ,
впервые введенные сначала в Германии, а позже – в Великобритании и
Франции, позволили избежать морового голода мирного населения и спасли,
по меньшей мере десятки миллионов жизней – в первую очередь, в крупных
городах. Стратегические резервы и готовность к введению
распределительной системы - стандартная мера безопасности стран НАТО.
Характерно, что во время еще первой иракской войны, когда немцы по
старой памяти «на всякий случай» за день раскупили все продукты в
магазинах, Бундестаг дополнительно усилил готовность Германии к введению
карточной системы. Так что сегодня уже отпечатанные продовольственные
карточки «на всякий случай» уже лежат в сейфах германских мэрий, и при
необходимости гарантированное продовольственное обеспечение можно ввести
в течение суток. Так обстоит в Германии и других странах Европы.
Что касается России, то ее стратегические резервы в значительной
части разбазарены, а значительная (кстати, именно в мегаполисах - до
половины) доля продовольствия импортируется и поступает в торговлю
буквально «с колес». Более того, даже при наличии госрезерва
нужна система распределения продовольствия в зоне чрезвычайной ситуации –
а такой системы в России нет и не предвидится. Лет десять
назад Комитет ГД по безопасности начал разработку законопроекта «О
продовольственной безопасности РФ», куда были заложены
требования гарантий «физической и экономической доступности
продовольствия», в том числе и в зонах чрезвычайных ситуаций.
Законопроект прошел три чтения, получил почти поголовное одобрение
Совета Федерации (тогда – губернаторского) и был намертво завернут
Кремлем на стадии одобрения президентом. После повторного внесения
законопроекта все повторилось. На третьем круге все затихло – нет
у исполнительной власти такой обязанности – кормить население в особых
ситуациях! Во время дефолта 1998 года, когда произошла
задержка с оплатой и импортом продовольствия, обвального
продовольственного кризиса в Москве и прочих мегаполисах удалось с
трудом избежать – в основном, благодаря отсутствию денег у большинства
населения, а также уму и сообразительности наших западных партнеров,
быстро восстановивших поставки для «друга Бориса». Судя по
реальным «спасательным операциям» МЧС, обеспечить аварийное снабжение
города - миллиониика продовольствием, да еще в условиях техногенной
катастрофы, МЧС не может, да и не собирается. Во всяком
случае, все операции МЧС до сих пор касались достаточно малых городов –
миллионников среди них и близко не было. Между тем сразу же после
распродажи текущих запасов все торговые точки закроются, а торговцы и
частные автоперевозчики займутся самоспасением. Вся система
распределения продовольствия, в России построенная на мелких
полукриминальных лавчонках и рынках, рухнет в одночасье. Кто пошлет
грузовик с продовольствием в зону, где она почти наверняка попадет в
руки мародеров или будет реквизирована остатками местной администрации. (
администрация, используя служебные пропуска, испарится из зоны бедствия
сразу же – ред.) Однако представим, что» все уже хорошо»( как
сегодня в Новом Орлеане). Жители потерпевшего катастрофу «миллионника»
все же спасены, при необходимости эвакуированы, размещены в
каком-никаком «коечно-казарменном» жилищном фонде и обеспечены
ежедневным пайком – в Новом Орлеане дело уже идет к такому «хэппи энду».
Но как жить дальше? На самом деле, сразу же после
спасательной операции начнется вторая стадия катастрофы –
социально-экономическая. Обратите внимание – жители Нью-Орлеана уже
разъезжаются, справедливо полагая, что рабочих мест и выгодного бизнеса в
разрушенном и разграбленном городе уже нет и в ближайшее время не будет.
И действительно, помимо физических разрушений и разграбления
нежилого фонда, первым же следствием катастрофы станет бегство
всего сколько-нибудь ликвидного капитала вместе с работодателями,
заоблачная цена кредита ( риски!), разорение сферы услуг
(платежеспособное население сбежало). Ипотека? но кто даст хоть копейку
под обесцененную недвижимость ( в зонах бедствия цена квартиры обычно
приближается к цене эвакуации). Таким образом, после
катастрофы город-миллионник вместе с окружающим регионом ( штатом или
субъектом федерации) на долгие годы превращается в зону хронической
социальной катастрофы, социальное «дно», где нет ни рабочих мест, ни
инвестиций, ни платежеспособного спроса. Американцам еще
повезло: им подбросят денег федеральное правительство, страховщики – а у
нас? Характерный пример – последствия землетрясения в Спитаке и
Ленинакане (Гюмри), которое случилось еще при Горбачеве. Несмотря на
масштабную помощь всего Советского Союза, эти города только сейчас,
почти двадцать лет спустя, более или менее восстановлены, но продолжают
жить за счет дотаций от всемирной армянской общины. Но это не больше 200
тысяч населения, что уж говорить о миллионе. В сегодняшних
условиях даже после сверхуспешной спасательной операции пострадавший
«миллионник» обречен на превращение в вымирающее криминальное гетто,
населенное профессиональными нищими. Таковы законы рынка. Следующее,
также неизбежное, следствие техногенной катастрофы, которое в полной
мере проявилось в Нью-Орлеане – массовые грабежи, мародерство и
бандитизм, к которым российский житель с его советским
менталитетом пока не привык. Обратите внимание на характерные детали
– в первые же часы новоорлеанская полиция и власти, используя служебные
полномочия, покинули зону бедствия, а центром города завладели массы
мародеров их «афроамериканских» кварталов, которые, судя по
недвусмысленным намекам, не только разграбили и разгромили все, что
возможно, но и провели самую настоящую этническую чистку белых
пригородов. Назовем вещи своими именами: первым же
следствием катастрофы стало на просто массовое мародерство ( дело
житейское), но настоящая гражданская война с перестрелками и явной
межэтнической компонентой. Судя по всему, белых в Нью-Орлеан в ближайшие
годы вернется не больше, чем русских – в Грозный. Учитывая
численность этнических колоний именно в российских мегаполисах, их
половозрастной состав ( мужчины призывного возраста), организованность и
обилие неучтенных стволов, о масштабах возможной резни можно только
гадать. Весьма вероятно, что при обычном бездействии властей в зону
бедствия сразу же начнется въезд организованных банд мародеров.
Новый Орлеан показывает, что чудес не бывает - пострадавшие регионы
почти неизбежно станут зоной массовой преступности. Смогут ли жители
хоть как-то сорганизоваться для минимальной самообороны? Дождутся ли
они хоть каких-то сил правопорядка? Весь предметный опыт последних лет
говорит – нет, никто ничего не дождется. Единственный шанс -
заблаговременная подготовка и организованное самоспасение.
